Обмен прицельным огнем снарядами ближнего боя оказался не в пользу натовской эскадрильи. Сбитый вертолет «Sеwhаwk», вспыхнувший огромным огненным факелом, прочертив черный шлейф в синем небе, стремительно упал в воду, поднимая в воздух фонтан брызг.

Командир эскадрильи с базы Газиянтепе не готов был пойти на полномасштабный бой. Он не подчинялся Козловски и принял самостоятельное решение о возвращении.

Впрочем, полковник тоже не собирался вступать в открытое противостояние с российскими войсками. Это уже попахивало самым настоящим приграничным конфликтом с непредсказуемыми последствиями. Четыре оставшихся целыми вертолета «Sеwhаwk», резко развернувшись, спешно покинули место кратковременной схватки.

Преследовать противника на его территории командир российского подразделения не стал. Спустя несколько минут силуэты вертолетов двух противоборствующих сторон растворились в синем небе с белыми клочками кучевых облаков.

Лодка плавно покачивалась на волнах.

Ничто не напоминало о том, что совсем недавно здесь происходило ожесточенное сражение.

Бой закончился. Но результаты его нельзя было назвать успешными. На залитой огнем палубе патрульного катера пулеметные очереди с натовских вертолетов сделали свое черное дело – они насмерть сразили Бокса. Где-то в горящих развалинах радиорубки погиб Бабай. Он успел передать прямое сообщение в эфир о помощи, но спастись уже не смог.

Погиб и Чироев – единственный носитель информации, ради которой положили свои жизни трое замечательных мужиков. Операция была полностью провалена...

Ястреб, Фея и Дьяк успели спустить на воду лодку и с ходу запрыгнуть в нее. За дымным шлейфом тонущего катера никто – ни вертолетчики НАТО, ни российские военные – трех десантников с воздуха не заметил. В течение двух часов они медленно дрейфовали по спокойным волнам Черного моря в направлении российских территориальных вод.

За все это время они не произнесли ни слова – сказывался пережитый только что стресс. Но когда долгое глухое молчание стало особенно тягостным, Ястреб наконец стал говорить.

Он сидел на корме, опустив голову, щелкая браслетом своих водонепроницаемых часов.

– Вот что, ребята. Постараюсь кратко оценить итоги нашей работы. – Он усмехнулся. – Документы Чироева потеряны. Полностью и безвозвратно. Сообщить он нам так почти ничего и не успел. Я, правда, записал имена двух, как я понимаю, второстепенных агентов, но погоды это не делает. Второе...

– Не надо рвать на себе волосы, командир. – Оксана подняла голову и посмотрела в глаза Ястреба. – Вся информация сохранена. Она у меня.

– Что?!! Что ты сказала? – Ястреб вскочил на ноги, сильно качнув в сторону лодку.

– Информация у меня, – повторила Оксана, вынимая из кармана маленький компакт-диск в пластиковом футляре. – Я проверила его на твоем ноутбуке. Список агентов, их адреса, явки, направление агентурной работы. Полный ажур! – Она протянула диск Ястребу.

– Вот это дела, – произнес Дьяк, внимательно глядя на Оксану. – Ты и правда фея, как я посмотрю. Волшебство, да и только.

– Где же ты его взяла? – Ястреб, нахмурившись, вертел в руках пластиковый футляр.

– В сейфе Чироева. Я сейчас все объясню.

– Надо думать. Только придется поверить тебе на слово. Открыть ведь его я сейчас не смогу. Моим ноутбуком теперь способны пользоваться только глубоководные рыбы.

– Поверь на слово, командир.

– Почему же ты молчала все это время? В рейде такое поведение недопустимо. Это граничит с предательством.

– Это и есть предательство. Диск я должна была вывезти в Россию и передать одному человеку. Из Генштаба. – Оксана говорила спокойным, каким-то тусклым голосом, но чувствовалось, что каждое слово дается ей ценой неимоверных усилий.

Ястреб сел на скамью, сверля взглядом глаза Оксаны. Он буквально утратил дар речи. Дьяк, напротив, приподнялся, подался немного вперед, вытянув шею и прищурив один глаз, точно рассматривал под микроскопом неведомое насекомое.

– Все началось лет шесть назад. Это был один из моих первых серьезных рейдов. Нас закинули в район, где действовала крупная чеченская банда. Задание было простое – завалить ее целиком, а полевого командира по возможности взять живьем. Но нас кто-то подставил. «Чехи» окружили диверсионный отряд и скосили почти всех. Остались радист, один из «волкодавов» и я. Нам удалось вырваться из долины, где происходил бой, и уйти вверх по склону. «Зеленка» нас спасла. Но когда мы вышли к селению у другого ущелья, «чехи» опять нас засекли. Мы отстреливались до последнего. Парни погибли, а меня они захватили в плен. От радости у всех слюни потекли. Бабу зацапали! Собрался весь этот сброд в кружок, очередь выстроилась, кто будет первым русскую парить. Но тут их командир вмешался. Не надо, мол! Не портите товар. Продадим по хорошей цене. Или у федералов на своих выменяем. Посадили меня в какой-то сарай, приставили охранника. Ночью я его заманила внутрь и пришибла. Взяла автомат и смылась в горы. Через два дня меня засек патрульный отряд. Летели на низкой высоте на двух «вертушках». Доставили в штаб, стали выяснять, как все случилось. Оказывается, там уже знали про то, что какая-то тварь сдала чеченцам нашу группу. И моим словам не поверили. Понимаешь ты это, Ястреб?! – Оксана прервалась на мгновение и добавила, глядя куда-то в морскую даль: – Не поверили и завели дело. Запахло трибуналом. Следак из военной прокуратуры все расспрашивал меня про побег. Мол, от «чехов» не убежать. Тем более женщине. В общем, посчитали, что это я заложила наш отряд, поэтому чеченцы меня отпустили. Еще немного, и я отправилась бы по твоим стопам, Ястреб. В женскую колонию строгого режима. Но тут мне помогли...

– И кто был этот добрый дядя? – спросил Дьяк.

– Генерал-лейтенант Ступишин, – коротко произнесла Оксана, выделяя интонацией каждое слово. – Он тогда уже не служил в Чечне, но приехал в штаб группировки с заданием из Москвы тщательно изучить все случаи уничтожения наших отрядов. С ним был еще какой-то тип из ФСБ. Выудили мое дело. Ступишин меня допросил, выяснил все детали и убедил прокуратуру дело закрыть. Спас, короче говоря.

– И с тех пор ты отрабатываешь свой должок ему? – презрительно спросил Ястреб.

– Подожди, командир. Ступишин сначала ничего от меня не требовал. Но когда уезжал в Москву, записал мои координаты и сказал такую фразу: «Имей в виду, девочка, дело закрыто. Однако его всегда можно снова открыть. Не забывай об этом». Я с трудом удержалась тогда, чтобы не плюнуть ему в рожу. Подумала было, что он собрался со мной просто переспать. Все, впрочем, оказалось гораздо хуже...

– Он связался с тобой перед началом акции? – Ястреб начинал кое-что понимать. Еще немного, и догадка вспыхнет ярким ослепительным сиянием, как разрыв гранаты.

– Да. Я успела хорошенько все забыть. Но когда в Москве прошлой зимой меня готовили для акций «потрошения» в Чечне, нужно было пройти тестирование в Генштабе. Я встретила Ступишина случайно, в коридоре. Он взглянул на меня, сразу узнал, пригласил к себе в кабинет на пару слов. Сказал: «История давняя, но такие дела не забываются. Помни об этом, Оксана». Я не выдержала и ответила, что совершенно его не боюсь. Пусть, мол, поднимает из архивов. Я невиновна в гибели группы. На что он сказал: «Тут не надо бояться. Надо просто помнить о моем добром участии в твоей судьбе. Может случиться так, что мне понадобится твоя помощь. Ты не должна забывать, кто тебя когда-то спас». Я плюнула... Нет, не в рожу. На пол. И ушла, хлопнув дверью. В тот же день на меня накатали рапорт об оскорблении старшего по званию. Вся работа в Чечне оказалась на грани срыва... А дальше – больше. Через два дня ко мне пришла повестка из военной прокуратуры. Следак сообщил мне, что «в деле, оказывается, обнаружились новые данные». Этот Ступишин зря времени не терял. Вскоре позвонил, сообщил, что забрал рапорт и предложил «сохранить нормальные отношения». Не было и второй повестки из прокуратуры. Но я поняла, что он меня держит на поводке. Посадить скорее всего не посадят, но из армии могу вылететь с треском. А десант для меня все, Ястреб...